«ТАЙНЫ ДЫХАНИЯ» - К. П. БУТЕЙКО
ДЫХАНИЕ В ДУХОВНЫХ ТРАДИЦИЯХ НАРОДОВ МИРА
А К А ДЕ М И Я Н А У К С С С Р
Ордена трудового красного знамени
Институт Востоковедения
Москва «НАУКА»
Главная редакция восточной литературы 1988
В.И. Брагинский
ХАМЗА ФАНСУРИ
ОТ АВТОРА
Эта книга о наиболее одарённом из поэтов и суфийских мыслителей малайского средневековья - ХАМЗЕ ФАНСУРИ. (...) О жизни же поэта не известно почти ничего. Он был суфием, то есть мусульманским подвижником и мистиком, искавшим единения с творцом и находящим его на «Пути Любви» т.е. дыханием (в проваслвии «Умным деланием»).
Г л а в а 1
Непрерывная молитва
Твёрдо верившие, что сами они не могут творить ничего, малайские поэты, создавая произведение, погружались в непрерывную молитву, всё полнее сосредотачиваясь в н е п р е р ы в н у ю молитву, всё полнее сосредоточиваясь на мысли о «творческой Энергии Аллаха».***
Главные торговые партнёры Аче
Столица Аче - Дар ас-Салам, то есть Обитель Мира. (...)
Вход в залив был труден из-за цепи поросших лесом, скалистых островов. Чтобы избежать этих островов и окружающих их надводных скал, «л о ц м а н ы духа» проводили суда по своего рода каналам свободной воды. Их было три:
Суратский канал встречал и провожал корабли с арабскими, персидскими и гуджаратскими купцами,
Бенгальский - с купцами из восточной Индии и страны тамилов,
Наконец третий безымянный - с купцами из Малакки, султанов Малакского полуострова, Китая, Явы.
Таковы были главные торговые партнеры Аче.
«Образ Моря»
Вход в устье реки, где большинство кораблей бросали якорь, был также непрост из-за множества рифов, у которых образовались буруны, взрывавшие поверхность моря. По крайней мере ночью проходить между этими рифами не рекомендовалось. Примечательно, что все эти реалии, заливы, опасные островки, подводные скалы и буруны, рифы, среди которых опасно плыть ночью, буквально переполняют поэзию Хамзы и образ моря во всех его проявлениях играет в ней важнейшую роль. «Угрожают они в стихах поэта и тому, кто направляется в Обитель Мира (Дар ас-Салам), Небесную и Земную. ***
Александр Македонский (в переводе означает Воздух, т.е. дыхание)
Можно полагать, что ещё в годы учения он прочитал «Повесть об Искандере Двурогом», широко распространённую у малайцев, и его дотоле смутные детские устремления обрели определённость. Отныне идеалом честолюбивого царевича стал покоритель мира, прошедший его «от восхода до заката».***
Ему же царевич был обязан и тем именем, под которым вошёл в историю. Кстати сказать, в этом не было ничего необычного: Имя Второй (то есть новый) Искандер чеканили на своих монетах мусульманские правители Индии, которая для ачехцев обладала особой притягательностью. Так поступали Мухаммад ибн Туглак (1325-1351) - султан Дели и Алауддин Бахман-шах (1347-1358) - основатель династии бахманидов в Декане.
Ачехскому султану был (или по крайней мере был бы) близок встающий со страниц автобиографии неколебимый джахангир - покоритель мира, ведущий за собой многотысячные армии, всё сметающий на своём Пути, находящийся под особым покровительством судьбы и Аллаха, чьи веления открывают ему «люди т а й н о г о мира» - Суфии.***
Оба эти образца в сознании Искандера Младшего могли сливаться. Ведь и македонец, и Тимур были великими завоевателями. Рядом с македонцем стоял его наставник и советчик - пророк ХИЗР, согласно традиции, величайший суфий и водитель суфиев.
Рядом с Тимуром - его духовный руководитель, суфийский шейх Зайнуддин Абу Бакр Тайабади. Он (Искандер) был строгим мусульманином, учился суфизму (умному деланию православия) у Шамсуддина и одевал своё воинство ислама в длинные арабского покроя одеяния.
Г л а в а ІІ
Хамза в сочинение «Тайны постигших» («Асрар ал-Арифин») описал подобающий суфию наряд, состоящий из баджу - верхней одежды, наподобие куртки, из накидки или покрывала, схваченного на голове обручем, а также штанов или шальвар, не особенно широких и по тогдашней ачехской моде доходивших до колен. Традиция утверждала, что первым, кто носил такие штаны, был ИБРАХИМ (библейский АВРААМ). Его жилище - это дом обитаемый, все его стулья - из камфоры, добываемый в городе ФАНСУР (то же, что и Барус - В.Б.) из деревьев. Биограф увидит, что Хамза - «бедняк (в украинской традиции жебрак т.е. козак-характерник)», простолюдин, амбициозно мечтающий достичь «благородного» сана и переселится в столицу АЧЕ - ДАР ас-САЛАМ: О Боже, о Вечное Бытие, положи конец пребыванию Хамзы в ранге простолюдинов, чтобы он смог достичь ДАР ас-САЛАМА
Хамза Фансури в МЕККЕ, он ищет Господа в КААБЕ, путь от Баруса до Кудуса безмерно утомителен... Годы странствий, не проходит для героя даром, он получает прекрасное образование, причём каким-то образом умудряется учиться у знаменитого суфия Х11 в. Абд ал-КАДИРА ДЖИЛАНИ (тёзки этого суфия? - снова спросит себя биограф): Хамза Фансури, чьи познания видны каждому, обучился у шейха Абд ал-КАДИРА...
Хамза, ты погряз в невежестве, возомнил будто твоя возлюбленная отгорожена стеной, ты тщетно искал пути к ней, Как же мог ты быстро достичь единения? Хамза считает, что лик возлюбленной наказывает...
* * *
Его (Хамзы. - В.Б.) возлюбленная неизменно пребывает с ним, Она всегда сокрыта в его душе.
* * *
Хамза Фансури - скиталец,
Но постоянно водит дружбу с хулубалангами.
Он с луком и копьём - искушён в ратном деле,
Что бы он ни делал - не препятствуй ему!
* * *
Хамза Фансури достиг могущества,
Он стал повелителем обоих миров.
* * *
Хамза Фансури утонул...
Он стал С у л т а н о м обоих миров, -
Вопрос о происхождении поэта.
На первый взгляд ответ на него ясен: он из бедной семьи обитающей в Барусе (Фансуре). Сам Хамза недвусмысленно говорит об этом, но, увы в другом месте он же сообщает, что происходит... от «немеркнущего драгоценного камня», в третьем - что порождён «морем, в котором нет течений», а в четвёртом неожиданно утверждает, что «обрёл бытие в Шахрнаве» - вполне реальном географически пункте. (...)
А путешествия... Мы помним, что Хамза искал Аллаха в МЕККЕ. Это понятно: Как благочестивый мусульманин, он совершал хадж. Но в последней строке зачем-то говорится, что поэт обрёл Его дома, а в некоторых других строфах он вообще не советует тем, кто стремится к богопознанию, куда-нибудь уезжать. ***
Вопросы
Что всё это значит и где же в конце концов ставший столь загадочным дом поэта?
А близость с Султаном, с которым Хамза «играл в гляделки»... Ведь титул Владыка Вселенной может относиться к Шаху Аламу, а может - и к Аллаху, но причём здесь тогда дружеское переглядывание?
А друзья-хулубаланги и главный из них - МАНСУР... Кто это? Просто какой-то знаменитый военачальник-победитель (таково по-арабски значение этого имени), или какой-то определённый Мансур Халладж - «мученик» из отброшенных биографом суфийских строф?
А смерть в Огне или Водах моря. Если это действительно казнь, то почему Хамза становится (претендует на сан?!) повелителем обоих миров не до неё, а после неё? И как вообще он мог что-то писать после смерти?
Всё больше и больше вопросов встаёт перед биографом... И так удобно было бы начать эту оценку строками:
Хамза Фансури, хотя и ничтожен,
Своей сущностью близок к благородной сущности, -
...однако в меру благодати, дарованной Всевышним, мы взыскуем и высказываемся о Нём то по откровению откровений, то Его Следам и Делам, Именам и Атрибутам.
Другое истолкование ничтожества Хамзы в том, что он лишён собственного бытия. Если же он лишён его, то не имеет также ни атрибутов, ни дел, а это и значит ничтожен.
...Из того же, что следует далее становится понятным, что Благородная Сущность - это Сущность Всевышнего, которая подобна «водам моря», а сам Хамза подобен пузырьку пены на их поверхности. Хотя пена - груба, а вода - утончённа, по своей истинной сути пена неотделима от воды. Когда пузырьки пены лопаются, она вновь возвращается в воду. Богъ и почитатель, таким образом, обретают единство.
Прочитав эти строки, биограф начинает понимать, почему Хамза, утонув, стал повелителем обоих миров. Однако ответ хотя бы на этот вопрос отнюдь не приносит облегчения, ибо никоим образом не свидетельствует ни о достоверности проделанной реконструкции, ни о надёжности и правильном понимании отобранного для неё материала. Даже значение строф, казалось бы, бесспорны географическими названиями, начинает как-то подозрительно м е р ц а т ь.
Теперь уже с тоской биограф вспоминает четверостишия, в которых говорилось, будто Хамза «происходит из Фансура», будто он оттуда, где «добывают камфару из деревьев», - ведь с этими самоочевидными по смыслу строфами соседствует, например, такая:
Хамза Шахрнави совершенно уничтожился,
Словно дерево, сгорел дотла.
Происходящий из Моря, в котором нет течений,
Он стал «Камфарой» в Барусе.
Будучи человек осведомлённым, биограф знает, что камфара - это вещество в виде тягучей жидкости, иногда застывшей, сгустившись в хлопья или кристаллики, которое добывают из сердцевины дерева наподобие сосны. Для этого его ствол раскалывают. Именно такими деревьями и славились джунгли, окружавшие Барус (Фансур).
Хамза говорит, что он стал камфорой после того, как был деревом и сгорел дотла, совершенно уничтожился. Таким образом, камфара (в н у т р е н н е е) есть истинная сущность камфарного дерева (в н е ш н е е).***
Но причём тут происхождение из «Моря, в котором нет течений», то есть из Недвижного моря? Не то ли это море Божественной Сущности, что уже знакомо биографу? Но если это так, какое отношение к морю имеет камфара? Вновь обратившись к «Тайнам постигших», где отыскалось и истолкование стихов о ничтожестве Хамзы, биограф узнает, что Море - источник символического круговорота Воды, в результате которого создаются Вселенная и человек.***
В другом месте он прочитает, что Вода (символически - вода того же Моря) - Единая сущность всех растений, несмотря на их внешнее многообразие. Узнав об этом, биограф поймёт, что для Хамзы жидкая камфара (сущность дерева) - это та же «вода Моря», хотя и густая. Таким образом, смысл целой строфы примерно таков: Как и всё мироздание, Хамза порождён божественной Сущностью (Морем), затем он обрёл свою грубую земную форму (дерево).
Когда же, пройдя суфийский Путь, он уничтожил эту форму (сгорел дотла), он снова стал жидкостью (камфара), тождественной воде Моря. Таким образом, круг бытия Хамзы замкнулся: творение (Хамза) возвратилось к Творцу (Море).
Китайское море = Император
...Этот портрет он написал как часть комментария к поэме Хамзы о тунце или о пребывающей в Единении Рыбе (здесь излюбленная Хамзой игра словами, которые в арабской графике пишутся одинаково: «тонгкол» - тунец и «тунгал» - единый).
Хамза Фансури, хоть и ничтожен,
Не может удовольствоваться горой Синай,
Он неизменно обитает в Китайском море,
Резвясь и играя с китами, - а затем истолковывает её.
Во-первых, пишет он эти слова свидетельствуют о том, что Хамза не желает, чтобы от истинного постижения Всевышнего его отвлекала («стала узами»), даже такая мусульманская святыня («благое место»), как гора Синай, а ведь по мнению многих неискушённых уже само достижение этой горы знаменует успешное завершение «суфийского пути (кит. ДАО, укр Шлях)!»
Во-вторых, - это относится уже к забавам в КИТАЙСКОМ МОРЕ - он жаждет избавиться от назойливого общества этих неискушённых, готовых удовольствоваться полумерами. Поэтому он и живёт в глубинах Китайского моря - средоточии Вышнего Величия и лишь время от времени позволяет себе позабавиться и подшутить над ними - «китами», которые, хотя и плавают лишь по самой поверхности морских вод, самодовольно уверены, что обрели совершенное постижение. В действительности же они «такого постижения не обрели, такого Величия не постигли, вкуса такой Славы - то есть истинной Сущности Всевышнего, - не изведали».
Всё же полного истолкования строфы Шамсуддин не даёт, и биографу представляется самостоятельно выяснить, что гора Синай упомянута у Хамзы не только из-за того, что и на ней совершенно бессмысленно искать воду (а именно этим заняты киты в поэме), но и потому, что именно здесь пророк Муса (Моисей) услышал грозные слова Всевышнего: «Не можешь меня увидеть!»
«Китайский Император» ещё один символ Аллаха
В тоже время Китайское море, действительно связано с образом «китайского Императора» - ещё одним символом Аллаха в поэтическом лексиконе Хамзы.*** По распространённому у малайцев преданию, смертным нельзя поднимать глаз на лик «Императора», однако малайские послы всё же сумели увидеть его благодаря хитрости: якобы не умея по-другому отправить в рот длинные стебли съедобного вьюнка, поданного на пиру, они запрокинули головы и так сумели беспрепятственно разглядеть его «Императорское величество». На это предание и намекает Хамза, цель жизни которого - созерцание Всевышнего, когда противопоставляет гору Синай Китайскому морю.
Призвав в своей поэме новичков решительнее становиться на суфийский путь, Хасан приводит три символа, наиболее полно выражающих отношения Творца и твари (золото и монета, солнце и луна, море и волна).
Зикр («Умное делание» в православии)
Затем он коротко говорит о роли неустанного (непрестанного) поминания Аллаха (ЗИКР) - суфийской «УМНОЙ МОЛИТВЫ» - для единения с Ним и, закончив этот пассаж, прямо указывает, что всем этим знанием он обязан Хамзе, после чего приводит ряд сведений о нём: Это предание (традицию) шейха ал-Фансури, являющееся указанием для всех вас, новичков, давно уже я сумел отыскать в «Сайф ар-риджал» («Меч людей») и «Мунтахи» («Искушённый»). «Зинат ал-муваххидин» («Украшение достигших единения») - название его книги, трактат «Асрар ал-арифин» («Тайны постигших») - создан им, «Руба ал-мухаккикин» («Четверицы постигших Истину») - так именуются включённые в неё строфы -
Вот свидетельство того, что я следую своему учителю.
Он обрёл вечное счастье.
Тот, кто сумеет постичь его книги,
Поистине познает источник его знания
И достигнет единения с несотворённой Возлюбленной.
Шейх ал-Фансури безмерно возвышен,
Он получил «наместничество» в городе Багдаде,
Прибыл в МЕККУ, где приумножился его Свет,
И он стал шейхом влюблённых.
Снискавший поддержку святых в МЕККЕ,
Не он ли прославился в «обители облачённых в джубба»,
Его высокий ранг ещё возвысился,
Когда он укрепил веру в МЕДИНЕ
Помыслы о знании я унаследовал от моего учителя.
Не сочинением пантуанов и песенек,
А установлением истинных указаний на духовный смысл
Занимается шейх дервишей Хасан Фансури*.
Приятным знанием о чудесном,
От Хамзы Фансури он получил раватиб (формулы ЗИКРА и правила его исполнения. - В.Б.),
Хотя он ещё не достиг окончательного уничтожения,
Его пребывание с Сердцем неизменно возвышенно.
Г л а в а ІІІ
Обратившись к прозаическим трактатам Хамзы «Тайны постигших», «Вино влюблённых» и «Адепт», а также к его стихам, биограф узнаёт, что вслед за суфиями школы «вахдат ал-вуджуд» (единство Бытия), учение которой оформилось в трудах великого арабского мыслителя Ибн ал-АРАБИ и было развито ал-Джили,
Круг бытия. Круг (Окружность)
Герой его повествования представлял себе всё сущее, явленное и сокрытое, как некий Круг или точнее, Окружность. Половина этой окружности была «путём нисхождения» (таназзул), собственно творением мира, разворотом Вселенной из абсолютной незримой единичности к зримому многообразию окружающей реальности.
В т о р а я половина Окружности - «путём восхождения» (таракки), который вёл от этого многообразия к изначальной единичности - возвращением твари к Творцу. Вернуться к своему Истоку мироздание могло лишь благодаря человеку, несущему в себе весь мир и вместе с тем все атрибуты Творца, и потому способному замкнуть Круг Бытия. Вот почему, как писал Хамза, человек «безмерно возвеличен перед Господом».
Имя Аллах заключает в себе все остальные Имена.
Имя Аллаха заключает в себе все остальные Имена. Хамза объясняет это по аналогии с именем Мухаммад, которое носит какой - либо человек: «Если он наделён знанием, его называют знающим, если он владеет ремеслом, его называют ремесленником, если он искушён в письме, его называют писцом, если он занят торговлей - торговцем. Все эти именования стоят ниже Имени Мухаммада, которое есть их совокупность. То же самое относится и к Имени Аллах».***
«Первую ступень определённости суфии уподобляют морю».
Когда воды моря вздымаются, их именуют волнами, то есть, когда знающий взирает на самого себя, в Нём проявляются объекты знания.
Пар
Когда море дышит, и воды его испаряются, их именуют паром. Под ним разумеют единичные духи вещей и Соединяющий Дух, которые пронизывают покоющиеся сущности.
Когда пар собирается в небе, его именуют тучей. Под ней разумеют вещи-в-потенции, скопившиеся в покоящихся сущностях, готовые устремится наружу.
Когда капли падают из небесной тучи, их именуют дождём. Под ним разумеют Соединяющий Дух вместе с неподвижными сущностями, которые, повинуясь творящему Слову «Да будет!», проявляют себя вовне, обретая многообразные формы.
Когда дождь прольётся на землю, его именуют потоком. Под потоком разумеют Соединяющий Дух, изначальные потенции и покоящиеся сущности, «струящиеся» (то есть обретшие актуальное бытие. - В.Б.) ниже ступени творящего Слова.
Когда поток изливается в море, он вновь становится морем, однако море свято и неизменно. Хотя и покидают его воды, оно не мелеет, ибо святостью оно превосходит всё, что свято».***
Подводя итог всему рассуждению об отношении Творца к миру, Хамза писал: «Всё, что мы зрим явно и тайно, исчезает - всё это волны. Однако море не отделяется от волн, а волны не отделяются от моря.
Имя Мухаммад
Знание, которое проявилось в тот миг, когда Сущность обратила на себя взор, именуется у Хамзы, как это принято у суфиев, Светом, или Сущностью Мухаммада. Это знание, первое, что было проявлено, - Мухаммад-Логос, из которого и для которого и было создано мироздание.***
В одном из священных хадисов (хадис кудси) Аллах говорит: «Я создал все творения, потому что был ты; а тебя, потому что был Я». Хамза так комментировал эти слова: «Всё сотворено из Света Мухаммада, а Свет Мухаммада - из божественной Сущности». Мухаммад-Логос и есть идеальный возлюбленный Сущности и идеальный влюблённый - зеркало, отражающее полноту божественности. И он же сокрыт в последней глубине человеческого существа: Услышьте же, о странники: Эта птица (т.е. Мухаммад-Логос - В.Б.) - все вы, - писал Хамза, обращаясь к взыскующим Истины.
Плащ
...Именно в этом состоянии суфии восклицали: «В моём плаще нет никого, кроме Аллаха!».
Г л а в а ІУ
Уже известные строфы о «немеркнущем драгоценном камне» и «море», как истоках этого происхождения, теперь приходится оставить. В Барусе побывал во время своего второго путешествия прославленный СИНБАД-мореходец. Первым о Барусе вскольз упоминает во 11 в. н.э. Птоломей. В У11 в. это уже процветающий торговый порт, направивший дипломатическую миссию в танский Китай. В том же У11 в. известный китайский паломник-буддист И-цзин называет Барус важным центром буддийской школы муласарваативадинов, учения которых придерживались его жители.
Ещё более важную роль в сравнениях поэта играет торговля, царившая надо всем в малайских городах. Хамза не только знаком со свойствами камфары - главного барусского товара, но и уподобляет единство четырёх этапов суфийского восхождения обнесённому крепкой оградой дому зажиточного горожанина - обычно торговца, или «торговому кораблю:
Корабль
«Эта четверица подобна торговому Кораблю:
а) Закон - его киль,
б) Путь - палубный настил,
в) Истина - груз,
г) Постижение - прибыль от продажи груза.
Если отвалится киль, кораблю не миновать крушения, а тогда мы лишимся и прибыли, и средств, истраченных на снаряжение корабля, и окажется в убытке». В другом месте Хамза призывает суфиев не печалится об убытках и не радоваться прибыли, сравнивает с прибылью удаление от мира, а с убытком - привязанность к нему, укоряет влюблённого, который вместо самоотверженного служения Возлюбленной:
...монеты считает весь день,
нижет на нити, страшась расточить.
Золото - символ единства
Наконец, один из важнейших у Хамзы символов единства Всевышнего и суфия - Золото и динар-ашрафи, который начал чеканиться в мамлюком Египте в 1426 г. Некоторые строки Хамзы позволяют догадываться о том, как начиналось его увлечение суфизмом. В одной из «тахаллусных строф» поэт пишет о себе: Безрассудный Хамза с толпой сподвижников сделал жемчужиной (сущностью. - В.Б.) телесный Свет. Если, отправившись в путь, ты пленишься тварным, то как стать тебе высокородным?
Эти слова написано человеком, с вершин суфийского постижения оглядывающимся назад, возможно, на годы юности, осуждающим себя, прежнего. Однако что это за телесный Свет, которому по ошибке поклоняются с толпой сомнительных сподвижников начинающий суфий Хамза? В другой «тахаллусной строфе» поэт пишет о блуждании в лесу, осуждает лесное отшельничество и присущее ему чисто физическое самоограничение: Хамза проблуждал в лесной чаще, Удалившись в уединение на долгие месяцы. Своей кыблой он сделал скудность и ячменную лепёшку (или кашу. - В.Б.), А это - то, что замедляет обретение господа. Для того, чтобы понять, что имеется в виду в этих строфах, биографу придётся сделать довольно пространное отступление от основной темы.
Тантризм
Отступление первое. ТАНТРИЗМ на Суматре и Яве.
Как уже отмечалось, Барус в У11 в. был одним из крупных центров буддизма у малайцев. В Х1-Х11, а особенно в Х111-Х1У вв., в то время когда в портовых городах северной Суматры, по свидетельствам МАРКО ПОЛО и Ибн Баттуты, начал укореняться Ислам во многих районных острова, особенно глубинных,
Зикр - переходит в Тантризм
получили широкое распространение синкретические индуистско-буддийские верования, основу которых с о с т а в л я л ТАНТРИЗМ.*** Согласно учению тантризма, божество составляет глубинную основу мира, действует в нём, оставаясь невидимым. Особенно распространённы были в суматранском и яванском тантризме представления о таких имманентных проявлениях Абсолюта, как Свет или сияние и серии звуков и слогов, которых он воплощался, - «зародышах божества».
Основу тантрической йоги составляла медитация - сосредоточеннае созерцание «тела» божества, воплощавшегося либо во вспомогательном средстве, чаще всего схематическом изображении космоса (мандала), либо в сиянии, специальным образом вызываемом, либо в звуках и слогах. В последнем случае произнесение этих слогов сопровождалось прикладыванием особым образом сложенных пальцев (мудра) к определённым частям тела, что, как считалось, вело к проявлению в них божества.
В ходе медитации почитатель вызывал божество из нематериального состояния, соответствующего глубинной сущности Сердца адепта (в тантрическом буддизме этой сущностью, к которой почитатель постепенно продвигался, выступало само учение, одновременно тождественное Будде в его трансцендентной форме), так что оно представало его внутреннему взору, а затем выводил за границы тела и «вселял» в материальный предмет - мандалу - или созерцал в форме Света.
Суфийский ЗИКР - аналог тантрической медитации.***
Не без иронии описывал Хамза своих соотечественников-суфиев, увлекавшихся тантрическими практиками:
Толпы взыскующих в чаще лесной
Проводят месяцы, уединяясь.
С малых ногтей до седых волос
Напрасно встречи с Господом ждут.
Суровым подвигом изнурены,
Они - не больше младенцев на вид.
В д ы х а ю т воздух и г о н я т в Мозг,
Чтоб не застыло «масло» его...
Услышь, о взыскующий, слово моё,
Покайся в пристрастье к науке лесной,
Коня не гони по этой тропе,
И успех себя не заставит ждать.
Не думай, что обитает Господь
За сердцем или в лёгких твоих,
Не обольщайся ложным путём,
И сможешь жемчужину обрести.
Как просто истину отыскать!
Но, глаза закатив, её не найти.
Ты ж непристойно крутишь пупком
И только возлюбленную гневишь!
Не менее ясно выражал Хамза своё отношение к тантрической йоге и в «Тайнах постигших»: «Не поклоняйтесь сиянию, такому, как у росы, солнца, луны, звёзд и как у названий идольских.
Не думайте, что Он (Господь. - В.Б.) пребывает на родничке, или между бровями, или на кончике носа, или в телесном сердце».***
Из этих отрывков становится понятным, в поклонении какому «телесному свету» раскаивается Хамза.
Вопрос о культе «телесного света», то есть о почитании божества, локализованного в определённых частях тела (на родничке, между бровями, в сердце) и выступающие в форме Света, окончательно проясняется для биографа Хамзы после ознакомления с йогическими ритуалами, по сей день отправляющимися на сохранившем верность индуистко-буддийским традициям острове Бали.
Согласно балийским представлениям, в теле человека содержится «Огонь» или «Сияние», которое можно сконцентрировать, сосредоточить в определённом месте и увидеть главным образом благодаря особому контролю за дыханием - ПРАНАЯМЕ... Изначально этот «Огонь» («сияние») пребывает в области пупка. Отсюда с помощью ПРАНАЯМЫ и «умственного сосредоточения» он проводится вверх по позвоночнику и достигает Мозга - «седалища Мриты» - «Воды Бессмертия». Сияние заставляет Мриту светиться, и её лучи озаряют лоб адепта, покрывающийся капельками пота. Эти светящиеся капельки - зримое проявление божественного Света - именуются Парместигуру, одним из имени Шивы или синкретического образа Шивы-Будды.
Контроль над дыханием - основа всех других ритуалов
Вообразите Шиву, восседающего между ваших бровей, вообразите его восседающем в вашем Сердце, - призывает балийское теологическое сочинение, трактующее о к о н т р о л е над д ы х а н и е м. - Это называется совершенным ритуалом - основой всех других ритуалов!»***
«Родничок»
Чрезвычайно важную роль в балийских сочинениях играет и «родничок», который считается местом пребывания Шивы, тождественной мировой горе МАХА-МЕРУ, и одновременно его «вратами», откуда душа в процессе ПРАНАЯМЫ выходит из тела, чтобы достичь освобождения в единении с верховным божеством.
Пранаяма - «Лесная наука»
Таким образом, в балийской пранаяме присутствуют все элементы той практики, которую некогда исполнял, а впоследствии осудил Хамза, что и позволяет биографу считать пранаяму «ЛЕСНОЙ НАУКОЙ», упоминаемой поэтом.***
Что именно заставило Хамзу отвергнуть «Лесную науку» - вновь неизвестно. Однако следующий этап жизни героя повествования, вероятно ещё в родном Барусе от купцов - арабов и персов - научившегося арабскому и персидскому языкам, - годы странствий в поисках знаний и подлинно суфийского постижения.
Г л а в а У
Хасан называет три города, которые посетил его шейх, отплыв с Суматры: БАГДАТ, МЕККА, МЕДИНА. При этом слова ученика не оставляют сомнений в том, что последовательность посещений была именно таковой. Хамза в одной из «тахаллусных строф» пишет:
Хамза Фансури в Мекке,
Иищет Господа в Каабе.
Путь от Баруса до Кудуса безмерно утомителен,
В конце концов он обрёл Его в доме (или дома. - В.Б.).
Кудус - город на северном побережье центральной Явы, крупнейший во времена Хамзы мусульманский центр острова, преднамеренно основанный в 40-е годы ХУ1 в. Как яванская реплика Иерусалима, который арабы именовали ал-Кудс - Святой. Непроизносимае из-за стечения согласных название ал-Кудс превратилось у яванцев в Кудус. В такой форме это слово по-арабски означает «святость». В целом из строфы следует, что, вернувшись из Мекки в Барус, Хамза ещё не достиг святости.
Дом, укр. Хата - Сердце суфия («В своїй Хаті й правда і сила, і Воля (дыхание)» - Т. Шевченко)
По-прежнему стремясь к ней, он отплыл на Яву в Кудус, вновь не достиг цели и наконец» обрёл Его» - что возможно лишь в состоянии святости - «в доме» (или «дома»). Последние слова, как обычно, двуплановы. В символическом плане «дом» - это сердце суфия, его истинное «я», вмещающее Всевышнего, которого не способны вместить небеса и земля.
Хамза, происходящий из Фансур,
Обрёл истинное бытие в Шахрнаве.
В Шахрнаве, близ Дар ас-Салама, Хамза «в Сердце своём» достиг фана***
Адам был суфием
Адам был суфием, но обольстил
Его сатана средь райских цветов.
На Цейлонскую Гору спустился Адам
И, Евой пленившись, впал в забытье.
О багдадским периоде жизни биограф помимо сообщения Хасана Фансури о самом посещении по этом города располагает лишь двумя фактами.
П е р в ы й из них - троекратно повторение (а стало быть, по мусульманским понятиям, имеющее окончательную силу!) утверждение Хамзы, что его учителем был Абд ал-Кадир ал-Джилани - знаменитый багдатский суфий и святой Х1-Х11 вв., к могиле которого поэт только что благополучно прибыл.
В т о р о й факт - рассказ того же Хамзы Фансури о том, что в Багдаде Хамза удостоился высокого сана суфийского наместничества (халифа), то есть стал одним из «заместителей» шейха братства кадирийя. Сам Хамза вносит в этот рассказ утончение: как и познания в «возвышенной науке» (суфизме), сан наместника он получил опять-таки от шейха Абд ал-Кадира.
Оба факта доставляют биографу Хамзы немало затруднений. Спрашивается, как удалось поэту учиться у шейха, умершего примерно за четыреста лет до его рождения?
Иисус Христос - Наставник основателя братства
...Более правдоподобно всё же, что Хамза с его вневременным сознанием, Хамза, объявлявший близким другом Мансура Халладжа (казнён в 922 г.), а дядей, судя по сообщению Болье, - ИСУСА ХРИСТА, действительно считал своим наставником основателя братства. Иначе трудно объяснить, почему он с такой гордостью и без всяких комментариев трижды упоминает его имя.
Хамза Фансури, изначально явленный,
Очистившись возвратился к Сайиду Абд ал-Кадиру,
Оттуда сюда завершая круги
И в конце концов непреложно обрети Бога в своём «я».
ВАЛИ - образ истинного суфия
Бога, можно обрести, лишь очистив Сердце, достигнув святости. И тут проповедник раскрывал перед слушателями наиболее впечатляющий из его образов - образ истинного суфия, «друга Божия» - ВАЛИ.
...влюблённого узнаешь по тому, что он не страшится смерти...
«Большой джихад» - священная война
Преодоление мира и страха смерти, продолжает свою проповедь Абд ал-Кадир, достигается благодаря «большому джихаду» (священной войне) против страстей и собственной воли.
Необходимо искоренить «скрытый ширк» - «многобожие», то есть любые формы поклонения себе и вообще сотворённому, признать, что добро и зло - «близнечные плоды дерева божественного творения», наконец, жить в согласии с Его волей настолько полном, что Он один рассматривается как источник движения и даже покоя суфия.
ЗИКР - «Умное делание православия)
Трудно сомневаться и в том, что в багдадской обители кадирийя Хамза под наблюдением учителя исполнял важнейшие ритуалы братства: «поминание» (ЗИКР), индивидуальный и общий (хазра) и «удаление от мира» (халва).
Во время ЗИКРА он, согласно кадирийским правилам, садился «по-турецки» и прижимал большими пальцами ног подколенные вены. Затем клал на колени руки, раздвигая пальцы так, чтобы они образовали начертанное арабскими буквами Имя АЛЛАХА, и повторял двойной «лам» (звук «эль») этого имени до тех пор пока не чувствовал, «что его сердце открывается, излучая «Божественный Свет»
Тогда он переходил к «Зикру притязания», отверзающему врата «фана и бака», который по преданию, завещал своим последователям сам Абд ал-Кадир.
Сидя всё так же, скрестив ноги, он поворачивал голову к правому плечу и резко выдыхал - ха, заставляя звучать последнюю букву Имени Аллаха, потом поворачивал голову к левому плечу и выдыхал - ху, что значит «Он» и наконец, склонив голову на грудь, мысленно произносил ещё одно имя Всевышнего - Хайй - Живой.
И так без перерыва за часом час.
Затворничество у Кадирийя
Затворничество у кадирийя, как и во многих других суфийских братствах, длилось сорок дней, и потому называлось арбаинийя - сороковина. На эти дни Хамза удалялся в особую келью, куда почти не проникал свет.
Келья была так мала, что вытянуться в ней попросту невозможно, и редкие часы, когда Хамза засыпал, он проводил всё в той же позе, которую принял войдя, в келью, - позе созерцания - ноги скрещены, голова склонена к коленям. Так персидские поэты любили изображать фиалку, которая в своей скромной тёмно-синей хирке, подобно затворнику, склонила голову на колени среди сада, полного ярких цветов.
Все сорок дней затворничества посвящались непрерывному Зикру. Еды, что ни день, приносили всё меньше, и в последние три дня пост становился полным. Выходить из кельи разрешалось лишь для «очищения», участия в хазре и бесед с шейхом. Никакие иные разговоры не допускались.***
Общий ЗИКР (Захария, Хара)
По пятницам и в особо почитаемые членами братства дни устраивался общий зикр, в котором участвовали все обитатели ханаки. Начинался он с восхваления Пророка, за которым следовало собственно «поминание»; совместное произнесение формул «Велик Аллах!», «Хвала Аллаху!», «Нет бога, кроме Аллаха» и других в строго заданном темпе, напряжённость которого определял и постепенно увеличивал шейх.
В такт словам дервиши ритмично покачивались из стороны в сторону или с пятки на носок. Непрерывно пел хор, сидевший вокруг наставника, сменялись призываемые имени Аллаха, всё быстрее и раздельнее выкрикивались слова.
Сначала они и наконец - как оглушительное рычание. Всё быстрее становились движения. Внезапно шейх обрывал все действо, давая поминающим расслабиться и передохнуть в том духовном мире, которого они достигли. Потом Зикр возобновлялся.
Вторую часть его составляли пение стихов и хвалебных гимнов Аллаху, Пророку, основателю братства и продолжительная общая молитва.
«Наука Пути, - кит Дао, укр. Шлях»
Теперь Хамзе предстояло проповедовать учение Абд ал-Кадира у себя на родине. Но прежде он хотел посетить Мекку - с самого начала суфизма наиболее притягательное для его адептов место, привлекавшее их не только обретением «заслуги хаджжа», но и счастливой возможностью совершенствования в «науке пути» в этой вселенской святыне ислама. Само путешествие в священный город было для суфия внешним подобием его внутреннего странствия в глубины духа.
Везир - философ видящий свет
...Под конец беседы царь сказал: «В этом мире я люблю два сословия людей: учёных и отшельников!» При сем присутствовал в е з и р - философ, видевший Свет.
Притча Джалалуддина Руми
Руми рассказывал о царевиче, который пожелал сходить в баню, приказал слуге приготовить всё необходимое и отправился в путь. По дороге им попалась мечеть, слуга вошёл в неё и попросил царевича минутку подождать. Царевич прождал так долго, что все за это время успели покинуть мечеть. Семь раз царевич окликал слугу, но всякий раз слышал в ответ: «Я слышу тебя, я весь повиновение, но меня не отпускают!» Наконец терпение царевича истощилось, и он воскликнул: «Кто может удерживать тебя, когда все давно разошлись?» - «Тот же, кто удерживает тебя снаружи, не давая войти, удерживая меня внутри и не позволяет его покинуть».
Если Мухаммад почитался «печатью пророков (наби)» и последним из них, то В Исусе - Исе - суфии видели «печать святых (вали)» - тех, кто в эпоху, когда прекратилось пророчество, сумели достичь высшей близости к Господу. Иса властвовал над святыми, как Мухаммад - над пророками, был их наставником, ходатаем на последнем Суде, где он предстанет въяве. Пока же он пребывал в мире незримо, но всё же открывался избранным. Так, Ибн ал-Араби утверждал, что встречался с ним в 1199 г.
ДЖ.С. ТРИМИНГЭМ
СУФИЙСКИЕ ОРДЕНЫ С ИСЛАМЕ
Перевод А.А. Ставинской
Глосарий и указатели О.Ф. Акимушкина
МОСКВА «НАУКА»
Главная Редакция Восточной Литературы 1989
Суфийские Братства: Сложный Узел Проблем
Значительное и интересное исследование современного английского учёного Дж.С. Трименгэма (ум. 6 марта 1987 г. в возрасте 83 лет) «Суфийские ордены в исламе», предлагаемое вниманию читателей в русском переводе, уже своим названием подводит к обширному лабиринту проблем.
Автор впервые в исламоведении предпринял попытку рассмотреть и проанализировать в историко-хронологическом и диахроническом аспектах весьма важный социальный институт - «мистические (суфийские) братства» в конце Х11 в.***
Глубокий и неординарный труд Дж.С. Тримингэма (который вместе с тем может служить справочным пособием) вышел в свет в 1971 г. и до сих пор сохраняет своё значение, оставаясь в своём роде Дж.С. Тримингэм поставил перед собой задачу на обширном материале, почерпнутом преимущественно из первоисточников*, В монографии использовано 219 источников на арабском (главным образом), персидском и тюркских языках, а также 255 специальных исследований на европейских. В ней с разной степенью полноты говорится о почти 325 мусульманских мистических братствах.***
Проследить общие закономерности и специфику процесса образования, развития и стагнации этого института в целом (доведя исследование до середины нашего столетия), а также выявить исторические и политические предпосылки, приведшие к его появлению в мире ислама.
В тесной взаимосвязи с историей сложения отдельных мусульманских мистических братств прослеживается эволюция организационных основ братств, их иерархия, структура, разновидности общин и обителей, механизм функционирования последних, обряды и ритуалы посвящения, частные системы и методы обучения практики мистического «пути познания», обязанности членов братств и т.п.
Следовательно, книга Дж.С. Тримингэма посвящена по преимуществу особенностям и характерным чертам практического (прагматического, или рефлекторного) суфизма, который функционально осуществлялся через «БРАТСТВА», а не специфике суфизма интеллектуального, т.е. не его религиозно-философским и этико-моральным доктринам и положениям.*
Если теоретический суфизм является объектом непосредственного исследования философов-востоковедов и религиоведов, то прагматический мистицизм должен стать, по моему глубокому убеждению, предметом всестороннего изучения психологов и медиков-психиаторов философов-востоковедов.
Известно, что практика мистического «п у т и п о з н а н и я» является не чем иным, как вариантным набором различных психотехнических, духовно-религиозных и физических упражнений, сведённых в некую определённую систему.
Эта система включает в себя в качестве обязательных компонентов:
Погружение в себя (мушухада),
Фиксацию позы (джалса),
Контроль за д ы х а н и е м (хабс ан-нафс, хабс-и дам),
Координированные ритмизованные движения и изустное повторение формул теомнемнии (ЗИКР). Цель одна - воздействие на человеческую психику, включая её тончайшую нюансы.***
Первым на эту сторону суфийской практики обратил внимание в отечественной литературе К. Казанский, см.: Казанский К. Суфизм с точки зрения современной психопатологии. Самарканд, 1905, с. 71-150.
Разумеется, автор не оставляет без внимания и эти моменты. Философские учение теоретически обосновало цель постоянных устремлений мистика-суфия; достижение духовного «единства с божеством», тогда как прагматический мистицизм разрабатывал конкретные методы и приёмы (психотренинг и т.п.), которые должны были способствовать достижению этой цели.
Именно прагматический мистицизм Дж. С. Тримингэм вполне резонно характеризует «как практическую, в сущности, дисциплину» и «как организованное культивирование религиозного опыта, направленное на непосредственное интуитивное восприятия Единосущного».
Термин суфизм
Что же такое суфизм (тасаввуф)? (Термин тасавууф был введён в научный обиход в 1821 г. немецким профессором теологии Ф.А.Д. Толуком (ум. 1877) ) в целом? К сожалению, в настоящее время дать адекватное определение суфизма невозможно, поскольку в науке ещё не сложилось единого суждения относительно этого чрезвычайно сложного, многопланового и мозаичного религиозного мировоззрения, охватившего весь мусульманский мир и проникшего в Испанию, Сицилию и на Балканы.
Ранний этап развития суфизма происходит на У111 - Х вв., в это время он, отделившись от аскетизма, сложился в самостоятельное религиозно-философское - нравственное учение. Но ни тогда, ни на дальнейших этапах своего развития (Х - конец Х11вв.; Х111 - ХУ; ХУ1 ХУ11 вв.) суфизм не стал стройной, чётко сформулированной и строго определённой системой взглядов. Особенно отчётливо это проявилось в период расцвета суфизма после Х в., когда он вобрал в себя и адаптировал идеи античной мистико-идеалектической философии и христианской теософии, соединив их с местными культовыми традициями и народными верованиями и создал институт братств, (тарика) - организационную форму движения.***
Поэтому, когда говорят о суфизме, имеют ввиду не какую-то конкретную, идеологически единую систему взглядов и положений, доктрин и постулатов, а множество (в известной степени обособленных) течений, школ, ветвей и ответвлений, представленных целым спектром концепций и идей мистического «пути», которые объединились лишь конечной (столь же мистической) целью.
Методы и способы достижения этой цели (психотехника, аутотренинг, физические упражнения и т.п.) были самыми разнообразными. Эти способы, будучи средством получения и передачи психологического опыта, разрабатывались и распространялись через практики порождало новые разновидности мистицизма.
Итак, суфизм - это особое мистическое, религиозно-философское мировоззрение в рамках ислама, представители которого считают возможным через посредство личного психологического опыта непосредственное духовное общение (созерцание или соединение) человека с божеством. Оно достигается путём экстаза или внутреннего озарения, ниспосланных человеку, идущему по «пути» к богу с любовью к нему в Сердце.***
Подобные течения в эпоху средневековья не были редкостью, и мистика заняла немалое место во всех крупных религиозных системах (буддизм, индуизм, иудаизм, христианство), созданных человеком.***
Ц е л ь, которую ставили перед собой и к которой шли всю жизнь мусульманские мистики, суфии,- это духовное, интуитивное, непосредственное познание божества этому религиозному идеалу были подчинены все их помыслы.
В основе их концепций мистического «пути» была заложена идея нравственного очищения («духовный джихад» - муджахада) и совершенствования человека. Эта идея вылилась в разработанную теорию устойчивых этико-моральных (макамат) и кратковремённых, возникающих спонтанно, как мгновенная вспышка света, психических (хал) состояний.
Суфийские авторитеты 1Х - Х111 вв. (равно интеллектуалы и прагматики) главную задачу усматривали не в том, чтобы уйти от самого себя через посредство экстатических состояний, а в том, чтобы получить вневременный опыт через духовное перевоплощение. Состояние транса для них было средством, но не самоцелью.
Резкое осуждение и неприятие представителями официального ислама основных концепций, разработанных и выдвинутых суфиями к этому времени, поставило суфизм в положение мусульманской идеологической оппозиции, а его сторонников вынудило не только отстаивать свои позиции в споре, но и порой затушёвывать их, скрываясь от гонений властей.***
Концепции эти следующие:
Духовное соединение с божеством как высшая цель жизни мистика; Концепция «совершенного человека» и связанная с ней доктрина о нравственном совершенстве через постулирование идеалов воздержания, аскетизма и довольство малым; Утверждение о том, что божественная милость одинаково распространяется на всех, а не только на пророков и имамов; Эзотерическое толкование откровений Корана и т.п.
Эти положения официальный ислам никогда не принимал, так как они размывали его основные теологические догматы, он их вынужденно терпел, но не смирился с их параллельным существованием, ведя с суфиями постоянные полемические диспуты, которые нередко заканчивались трагически для участвовавших в дискусиях мистиков.***
Несколько слов о термине «орден», который Дж. С. Тримингэм вынес в название своей работы. Следует заметить, что получившая широкое распространение в зарубежной и отечественной специальной литературе практика именовать все мусульманские братства «орденами», уподобляя их тем самым католическим монашеским (духовно-рыцарским или нищенствующим) орденам, представляется неправомерной.
В суфийском братстве практически не было иерархии руководителей: слаборазветвлённая иерархия действовала лишь на уровне отдельно взятой обители; глава братства, как правило, получал свой пост по наследству (правда, первоначально этот пост был выборным); в основе братства лежала система отношений между учителем и учеником (муршид - мурид).
Во главе европейского ордена стоял великий магистр, который избирался, но при этом его избрание утверждалось папой римским;***
Суфийские же братства представляли собой мистиков для пропаганды и обучения индивидуальному методу мистического «пути познания истины (отсюда и название т а р и к а).
О.Ф. Акимушкин
ЛАВА 1
Формирование школ мистицизма
В основе орденов лежит система отношений между учителем и учеником, по арабски муршидом (наставником) и муридом (учеником). Казалось естественным подчиняться авторитету и руководству тех, кто прошёл разные стадии (макамат) суфийского «Пути». Наставники утверждают, что в каждом человеке заложены возможности освобождения от своего «Я» и соединения с богом, но находятся они в скрытом, дремлющем состоянии и не могут быть высвобождены без наставлений учителя, за исключением случаев, когда бог дарует способность особого озарения.
Основоположников суфизма гораздо больше интересовала практическая деятельность, чем теософское теоретизирование. Они стремились в первую очередь к тому, чтобы наставлять, а не учить, направлять своего подопечного на путь размышлений, который должен был помочь ему самостоятельно постигать духовную истину и уберечь его от опасности иллюзий.
МАРИФА-ГНОЗИС
Практика суфизма состоит из ощущений и откровений, поскольку марифа (гносис) достигается через экстатическое состояния. Соответственно познание скорее следует за опытом, чем предшествует ему.
ТАРИКА - практический метод (другие термины - мазхаб, ри'айа и сулук), который направляет ищущего по Пути размышлений, чувств и действий, проводя его последовательно через «стадии» (макамат), в едином сочетании с психологическим опытом, называемом «состояниями» (ахвал), чтобы он ощутил божественную истину (Хакика).
Первоначально т а р и к а означала именно это постепенное овладение приёмами созерцательного, высвобождающего душу мистицизма. Адепты группировались вокруг признанного наставника «Пути», с тем чтобы получить знания в процессе общения с ним, не будучи связанными с ним обрядом посвящения или обетом верности.
ГЛАВА 2
А) Сухраварди
АЛ-ГАЗАЛИ, который донёс до него «БЛАЖЕННОЕ ДЫХАНИЕ»
Можно полагать, что эта т а р и к а восходит к Дийзаддину Абу-н-Наджибу ас-Сухраварди (490/11097 - 536/1168) и обязана своим возникновением влиянию, которое имел Сухраварди на своего племянника Шихабаддина. Он происходил из семьи с «цепью посвящения» (нисбат ал-хирка). Юношей он покинул Сухравард и отправился в Багдад, где прошёл обычные курсы усула и фикха. Некоторое время он преподавал в Низамийи, а «затем ушёл оттуда, чтобы общаться с шейхом Ахмадом ал-Газали, который донёс до него «блаженное дыхание» и наставил на суфийском «Пути».***
в) Мавлайаа
Это орден особого рода, так как он ведёт начало от персидского иммигранта в Малой Азии, принадлежащего скорее к хорасанской, чем к багдадской школе.Джалладин родился в Балхе в 1207 г. Отец его Бахааддин Валад (1148-1231) был приверженцем хорезмийского «Пути». Орден этот настолько хорошо известен благодаря популярности практикуемых в нём мистических упражнений и славе «Маснави», мистической поэмы, написанной его главой, что нам остаётся только лишь определить его место среди других тарика.
«МАСНАВИ» раскрывает внутренний смысл КОРАНА
Знаменитая «Маснави», не связанная единым содержанием, представляет собой сборник лирических высказываний автора, размышлений в поэтической форме. Мавлади считает, что поэма раскрывает внутренний смысл Корана, а Джами даже назвал её «персидским Кораном» (хаст Куран дар забан-и пахлави).
«Кружащиеся дервиши»
Дальнейшее развитие учения и организации ордена, связанное с именем Мавланы, произошло при Султане Веледе. Члены этого ордена прославились любовью к музыке и особенностям своего ЗИКРА, благодаря чему в Европе они известны как «кружащиеся дервиши».
Танец Дервишей
Танец, символизирующий движение сфер вселенной, воспринимался как целое, несмотря на бесконечную сложность формы***
г) Хваджаган-накшбандийя
Молчаливый ЗИКР (Захария, Хаара)
Традиция накшбандийи не считает Бахаддина основателем тарики, носящей его имя, и именно поэтому к нему не восходят линии ученической атрибуции (силсилат ат-тарбийа).Фахрадлинии Али б. Хусайн, автор истории тарики под названием «Рашахат айн ал-хайат», начинает её с Абу Йа,куба Йусуфа ал-Хаммадани (ум. 1140), тогда как его халифа (по духовному назначению) Абдалхалик ал-Гидждувани (ум. 1220) может рассматриваться как создатель новой, ставшей характерной для этого учения практики. Он очень поощрял развитие тихого «молчаливого ЗИКРА» и, кроме того, сформировал восемь правил, лежащих в основе тарикат ал-хваджаган - названия, под которым фигурирует эта сила.
ТАРИКА («Удержание ДЫХАНИЯ»)
Абдалхалик обучался принятой в этой тарике особой форме хабс-и дам («уджержание дыхания»), у ал-Хадира, духа мусульманского гнозиса. От ал-Гидждувани идёт следующая цепь приемственности:
Ариф Ривгари (ум. 657/1259);
Махмуд Анджир Фагнави (ум. 643/1245 или 670/1272);
Азизан Али ар-Рамитани (ум. 705/1306 или 721/1321);
Мухаммад Баба ас-Саммаси (ум. 740/1340 или 755/1354);
Амир Сайид Кулал ал-Бухари (ум. 772/1371);
Мухаммад б. Мухаммад Бахааддин ан-Накшбанди (717/1318-791/1389).
ГЛАВА 3
Формирование таифа
Если тарика - «путь» познания, то таифа - это организация. Многие странствующие проповедники (баба) (...) Шейх становится посредником между богом и человеком. (...) Шейхи всех таифа считали себя вместилищем божественной силы (барака), позволяющей им распознавать Истину сверхъестественным образом, а также творить чудеса (функция важная, но необязательно самая главная).
ГЛАВА 5
Мистицизм и теософия орденов
Суфизм - это «Путь» мистического познания до той поры, пока он не превратился в теософию. Именно здесь начинается самообман. Это учение - попытка дать рациональную трактовку мистического опыта.
Мистик говорит особым образным языком видений, символов и мифов, с помощью которых он может выразить истины, недоступные формальной теологии. «Гностики, - пишет Ибн ал-Араби, - не в состоянии передать свои чувства (ахвал) другим людям. Они могут указать на них символически тем, кто начал испытывать нечто подобное».
Когда речь заходит о границах этого явления, трагедия теософа высшего ранга состоит в том, что он вынужден сводить концентрированный личный опыт до уровня абстрактного мышления, т.е. до уровня, на котором общение с непосвящённым становится невозможным.
(а) Существует мистицизм, который стремится к совершенству, очищению души (нафс), - то путь познания миджахада, духовный джихад; путь через различные стадии (макамат), ведущий к богу. Созерцательная жизнь (мушахада), в которой аскетизм составляет важный подготовительный этап, основана на поминании бога (ЗИКР) и проходит под руководством наставника. По словам суфиев они дают знание цели, но оставляют человека в неведении относительно средства её достижения.
«Когда Бог пожелал создать эти высшие и низшие миры, он взял пригоршню Света - и это был Мухаммад б. Аднан. Он (Пророк) сказал Джабиру: «Первое, что Бог сотворил, был Свет вашего Пророка как бы в ответ на свою задачу, и я был Пророком, когда Адам ещё был в о д о й и глиной».
Пророк спросил Джибрила: «Сколько лет тебе, о Джибрил?» Тот сказал: «Я не знаю, скажу только, что планета появляется на четвёртом Небе раз в 70 000 лет (это скрытые знаки), а я видел её точно 72 000 раз».
Пророк сказал для того, чтобы сообщить о своём ранге и тайне своего Света: «Клянусь» славой моего господина, я и есть планета, которую ты видел, о Джибрил, на Небе благодетеля, а такжэе другие предметы, которые пером невозможно описать на бумаге и которые даже оба писца, пишущие о добре и зле, не могут зафиксировать».
...Легко понять, почему суфизм, по крайней мере во многих кругах, сосредоточен вокруг личности шейха. Шейх - символ кутба, невидимого, беспредельного. (...)
ГЛАВА УІ
Структура орденов
«Суфийские шейхи придерживаются следующие правила: когда приходит новичок с намерением удалиться от мира, они подвергают его испытанию, требуя от него подчинения духовной дисциплине в течение трёх лет. Если он выполнил все требования, значит, он прошёл испытание. В противном случае ему объявляют, что он не будет допущен на «Путь» мистического познания (тарикат).
Первый год он занят обслуживанием братьев, второй - службой богу, третий - наблюдением над состоянием собственной души...
Затем адепт, уже достигший высшей степени святости, поступает в согласии с правилами, облачая в муракка,а неофита, которого в течение трёх лет обучал соблюдению обязательных требований аскетической жизни.
Говорят, что Абу Иазид ал-Бастами сказал: «Тот, у кого нет учителя, получает в наставники сатану». По свидетельству Абу-л-Касима ал-Кушайри, шейх его Абу Али ад-Даккак сказал: «Дерево, растущее само по себе, которое никто не сажал, приносит листья, но не плоды».
ГЛАВА УІІ
Ритуал и церемонии
Ритуал ордена составляет «путь» мистического познания, жизненные правила, следуя которым мурид надеется очистить душу (нафс), чтобы достичь единения с Богом. Тарикат материализуется в Зикре (поминании), регулярное исполнение которого и приводит избраннного судьбой арифа в состояние погружения (истиграк). Именно поэтому Зикр - корпус тариката. Несмотря на широкое распространение термина сирийских христиан духрана, имеющего такое же значение, слово ЗИКР так и осталось основным.
ЗИКР строго следует кораническому предписанию: «Поминай Бога частым поминанием и прославляй его утром и вечером».
Ранние суфии видели в Зикре средство избежать духовных потрясений и приблизиться к Богу, и в итоге он превратился в особый способ прославления Бога путём постоянного повторения его Имени шёпотом или про себя (зикр хафи) или же вслух (зикр джахри или джали) на ритмичном дыхании.
Контроль над дыханием
Контроль над дыхание с самого начала был одной из характерных особенностей суфийского ритуала, будучи, с одной стороны, естественным результатом упражнения в Зикре, а с другой - остатком аскетического наследия восточного христианства. Сообщают, что Абу Иазид ал-Бистами (ум. 874) сказал: «Для гностиков вера - это соблюдение дыхания»,***
А Абу Барк аш-Шибли (ум. 945) утверждал, что «тасаввуф - это контроль над интеллектом и соблюдение дыхания».***
...Следует показать, чем отличалась такая практика суфиев от принятой формы более поздних собраний для отправлений Зикра. В это время она уже претерпевает изменения в связи с ростом популярности Зикра, так как Ахмад пишет: «Всё шло должным образом, пока простой народ не начал подражать им, и тогда доброе перемешалось с гнилостным и нарушилась вся система». В этот же период, несомненно, появляются новые приёмы исполнения Зикра: сам Ахмад внёс особые нюансы в рецитацию божественных имён, а каждый из многочисленных суфийских «путей», которые теперь приобретали специфику, имел собственный набор обращений к Богу.
Считается, что Ахмад ал-Иасави ввёл Зикр «скрежущая пила», безусловно среднеазиатского происхождения. «Ха» здесь произносится с глубоким выдохом, а «Хи» как можно тише. Производимые при этом звуки напоминают звук пилы. Всё построено на технических приёмах контроля за дыханием и особой дикции, получивших полное развитие после знакомства с практикующими систему йоги.***
Следовательно, вместе с развитием техники контроля за дыханием во время «сама,» практиковалась и техника индивидуального Зикра. Арабские и персидские переводы «Амрита-кунда», излагающего принципы йоги, были известны в тогдашних суфийских кружках. Позднее определённые приёмы йоги вошли в практику некоторых индийских орденов, например ордена гавсийа (ответвление шаттарийа), основанного Мухаммадом Гаусом из Гвалиора (ум. 1562-1563). Ас-Сануси описывает главные из 84 поз (джалса) джуджийа, как он называет этот орден, и по всему видно, что он рассматривает их как узаконенные приёмы.
Ко времени Атааллаха (ум. 709-1309), второго александрийского преемника Абу-л-Хасана аш-Шазили, новые приёмы типа йоги (...) и Ибг Атааллах был автором первого систематического трактата о Зикре. Он начинает свою книгу «Мифтах ал-фалах» словами:
Поминание Бога
«Поминание Бога... и есть та самая опора, на которой заждется мистический «путь»...*** Я не знаю никого, кто написал бы хоть сколько-нибудь вразумительную и толковую книгу на ту тему... и пробел этот, по именно одного из моих друзей, надлежит восполнить мне».
Одно из ранних собраний Зикров, соотносимых с определёнными орденами, - это «Рисала» Хусайна б. Али ал-Уджайми (ум. 1113/1702), где имеются Зикры и вирды (сиснадами передач) сорока орденов, поддерживавших религиозное равновесие в исламе. Его сочинение послужило примером для подражания или, вернее, источником плагиата, в числе которых наиболее известны были «Икд ал-джуман» Мухаммада б. ал-Хусайна ал-Муртада ащз-Забиди (ум. 1205/1791) и «ас-Салсабил» Мухаммада б. Али ас-Сануси (ум. 1859). Последний отмечает большое значение «Рисала» для его труда.
Посвящение неофита в первую ступень суфийского «пути» означает его добровольное решение переиначить свою жизнь и, отрешившись от себялюбия и следуя проторенной тропой, направить её к Богу. Проторенная тропа есть не что иное, как курс обучения, ведущий к подчинению воли и желаний одному: курс обучения, ведущий к подчинению воли и желаний одному: устремлённости к Богу.
...Суфии считают, что большинство людей «рождаются глухими», лишёнными способности к мистическому восприятию.***
Истинный Зикр хафи (тайное поминание), который обычно описывается в руководствах, строится на ритмичном дыхании: выдох-вдох. С закрытыми глазами, сомкнув крепко уста, поминатель (Зикра) произносит формулу тахлил и делает вдох на ла илаха, с тем чтобы отбросить всё отвлекающее извне, а затем на илла-л-лах он выдыхает, тем самым удостоверяя, что нет никого, кроме Бога. Весь процесс и приёмы Зикра летально разработаны в наставлениях. Нередко описывая так сложны, что их невозможно перевести без комментария. Здесь приводится наиболее простое описание Зикра хафи, принятого в накшбандийа:
«Язык нужно прижать к нёбу, крепко сжать губы и зубы и задержать дыхание. Начав со слова ла, его следует затем направить вверх из кишечника в Мозг и, как только оно попадает в Мозг, нужно произнести илаха, повернув голову к правому плечу, и илла-л-лах, повернув её влево, а затем направить его энергично в сторону Сердца, через которое оно продолжает свой путь по всему телу. Ффраза Мухаммад рисул Аллах требует наклона слева направо, после чего следует сказать: «Боже мой, Ты - моё стремление, и будь угодным Тебе - моя цель».***
«Салсабил» ас-Сануси полон таких описаний, нередко разрозненных, часть которых представляется незаконченными. Мы приводим одно из его описаний Зикра ордена кадирийа, принадлежащего, очевидно, к индийской группе:
«Скрестив ноги на полу, он дотрагивается большим пальцем правой ноги (и пальцем, соседним с ним) до вены под названием каймас, крупной вены, находящейся в ямке коленного сустава, кладёт руки на колени, раскрыв пальцы в форме слова Аллах. начинает он с лам, повторяя его, пока не раскроется сердце и не возгорятся божественные огни. Затем он приступает Зикру «Авард бурдайа», который не что иное, как Зикр фана и бака, приписываемый шейху шейхов Абдалкадиру. Для этого он принимает только что описанную позу, повернув лицо внутрь к правому плечу, и произносит ха. Повернув лицо влево, он говорит ху и, склонив голову, про себя произносит слово хайй и затем продолжает повторять без передышки».
Отказываясь от публичных радений и рецитаций (сама,ат) и отдавая предпочтение «тихому Зикру», накшбандийа в этом следует традиции маламати. Одиннадцать основныхправил дают нам представление о цели упражнений этой тарики. Первые восемь были сформулированы Абдалхаликом ал-Гидждувани, а три последние добавлены Бахаддином ан-Накшбанди.
КОНТРОЛЬ ДЫХАНИЯ
1. Иадкард - поминовение или совершение поминаний, вслух или про себя. (...)
2. Базгашт - стеснение (...)
3. Нигахдашт - бдительность (...)
4. Йаддашт - воспоминание (...)
5. Хуш дар дам - осознанное дыхание. Приёмы контроля дыхания. Как говорит Бахаад-дин: «Внешняя основа этой тарики - дыхание». В забывчивости нельзя ни вдыхать, ни выдыхать. (...)
«Если адепт ничем не выделяющийся человек, его нужно постепенно вводить в эти правила. Поэтому нужно предлагать ему отправление только лёгких молитв, пока душа его постепенно не закалится и не окрепнет. Затем следует постепенно усложнить эти задания, добавляя к ним обращения к Пророку... И когда действие Зикра и глубокой веры смоют все нечистоты его души и когда глазами сердца он не будет видеть ни в этом мире, ни в том ничего, кроме единосущного, тогда можно приступить к полной молитве».
ГЛАВА ІХ
Ордены в современном мусульманском мире
Главный нынешний недостаток орденов (судя по количеству разочаровавшихся молодых людей) - отсутствие опытных наставников, что свидетельствует фактически об исчезновении тарики как «Пути» духовной дисциплины.
Происхождение слова дарвиш (мн. ч. даравиш) нередко связывают с персидским «ищущий двери», т.е. «попрашайка» (чего? И.П.), но скорее всего оно происходит от корня, означающего «бедный (укр. жебрак - козак-характерник)» (...)
Ед. ч. факир - «бедняк» (укр. сіромаха т.е. козак-характерник), в смысле «нуждающийся в милости божьей».